Симбиоз

[Nataliakapoltavka]

Название: Симбиоз
Автор: Cindy
Переводчик: Натали aka  Poltavka
Пейринг: Б/С
Рейтинг: R. Это ангст, народ. Почти все умерли.
Отказ от прав: отказываюсь
Саммари от автора: симбиоз – совместное проживание двух разнородных организмов во взаимовыгодных отношениях. «Они нужны друг другу».
Саммари от переводчика: на самом деле я не люблю антиутопий. И не люблю покусательств. И спаффики все равно кажутся мне тут слегка нехарактерными, и уж тем более «симбиоз» - не их определение. Но все равно меня чем-то зацепил этот фик. Может, идеей вот так выживать только друг другом. Может, Линдой Хэмилтон

Ей казалось нелепым, что, когда Апокалипсис, наконец, наступил, его вызвали именно люди, а не демоны, и она ничего не могла с этим поделать. Баффи, Истребительница вампиров, девушка, которая спасла мир много раз, была беспомощна против человеческих бомб. Правда, Баффи понятия не имела, пригодится ли теперь её призвание – большинство выживших было намного свирепей любого демона, с которым ей когда-либо доводилось сталкиваться.

Она тщательно разложила оружие на кровати. Наряду с обычными колышками, топорами и арбалетом к набору недавно добавилась полуавтоматическая винтовка. Баффи ненавидела огнестрельное оружие, но так было нужно. Оно стало незаменимым в качестве защиты, и Спайк показал ей, как им пользоваться. Конечно, теперь она могла проделывать это безупречно.
Даже лучше, чем он. И хотя Истребительница никогда бы не призналась, она начала потихоньку входить во вкус.
Баффи подозревала, что Спайк тоже в курсе ее увлеченности. Она уже замечала чувственный блеск в его взгляде, когда он следил за ее тренировками.
– Что?
– Ты прямо вся из себя Линда Хэмилтон, love. Мне это нравится.
Одной ее половине при этом хотелось закатить глаза от подобного комментария, и вернуться к стрельбе, но другой – отшвырнуть ружье и заставить продемонстрировать, насколько сильно ему это нравится.

Сейчас он вошел в спальню и бросил на кровать коробку.
– Боеприпасы. Достаточно?
– Пока что, – кивнула она. В эти дни они старались говорить коротко.
Баффи упаковала оружие в сумку, и вытянулась на постели.
– Сюда, детка. Время обедать.
Он попытался скрыть мелькнувшую на лице тень стыда, прежде чем обнять её и принять дар. Она видела его чувство вины, знала о нем, но старалась не обращать внимания, поскольку иного выхода не существовало. Путь к выживанию, договор между ними. Он ненавидел это, но он нуждался в ее крови, чтобы остаться в живых. Однако Баффи не была уверена, понимал ли он, насколько она нуждалась в нем по той же самой причине.
Исчезли мясные лавки, в которых можно было купить кровь. Спайк пробовал ловить животных, но радиация сделала их кровь непригодной. Наверняка точно так же обстояло и с людьми, хотя никто из них не упоминал об этом. Иногда они находили морозильную камеру, все еще подключенную к генератору, и Спайк высасывал всю кровь, какую только мог, из сырого мяса. Но этого было явно недостаточно. Он умирал от голода прямо у нее на глазах.
– Недолго тебе осталось беспокоиться о вампирах, pet, – заметил он однажды, глядя, как она острит колышек. – Вампиры не могут жить без людей.
Он слишком поздно осознал произнесенное. Баффи подошла к нему, пробежала пальцами по груди, будто проигрывая печальную мелодию.
– В таком случае у меня отличная новость для тебя. Я – человек.
Спайк отвернулся, не желая это обсуждать.
– Укуси меня, – прошептала она. Его голова удивленно вскинулась, но даже тогда его ответ был отрицательным.
– Не изображай мученика, Спайк, тебе не идёт, – отрезала она. – Кроме того, ты жутко выглядишь.
Она убрала влажные волосы с шеи, увидев, как расширились его зрачки. Положила руку ему на затылок, привлекая поближе, наблюдая, как меняется его лицо. Он обвил ее талию, морща лоб бугристыми складками, вдыхая аромат ее груди, плеч, шеи. Однако Баффи все еще видела сопротивление в его глазах.
– Я должен был стать тем, кто никогда такого с тобой не сотворит, – сказал он, заставив ее сердце разбиться.
– И я лично себя распылю, если причиню тебе вред.
Она склонила голову, чтобы поцеловать его, намеренно оцарапав нижнюю губу о его клык. Спайк застонал, ощутив стекающую на язык кровь.
– Не причинишь, – прошептала она, прижимая его рот к своей шее. Тело охватила истома: от клыков, пронзающих кожу, плоти, твердеющей под воздействием её крови.
Она могла чувствовать его в себе, как никого прежде, так же, как когда их руки переплелись в пламени. Баффи чувствовала его душу тогда, и она чувствовала её теперь. О да, это ранило. Но она цеплялась за него, как за спасательный круг, счастливая, что может сделать для него хоть что-то в ответ. Он был мертв, однако поддерживал её; вампир, который поддерживал в ней человека.

***
Она не находилась рядом с друзьями во время взрыва, и никогда не узнала, что произошло с ними в последовавшем безумии. Возможно, так было лучше. Баффи ощущала благодарность хотя бы за то, что она, Спайк и Дон оказались вместе. Она спрашивала себя, выяснили бы они со Спайком отношения раньше, если б знали, что мир рухнет ко всем чертям. Они потратили впустую слишком много времени.
С тех пор длилось их медленное путешествие в никуда. Если нельзя было избежать этого, то они могли хотя бы попытаться оттянуть наступление неумолимого вечного холода. Дон отправилась с ними, разумеется, но они не ушли далеко прежде, чем она заболела, и день за днем ей становилось все хуже. Спайк нес ее на руках, и каждый его шаг причинял ей боль, хотя плакал при этом он, а не Дон.
Хуже всего стало, когда ее волосы выпали клочьями, разметавшись по подушке, будто парик для Хэллоуина. Перед смертью она звала мать, и Спайк сказал, что убежден – Джойс должна забрать Дон в рай, и что сама Баффи однажды увидит их там. „Только, пожалуйста, пока не уходи”, – добавил он, пряча лицо в ее коленях. Спайк все еще не думал, что когда-либо тоже очутится в раю. К тому же, он достаточно хорошо ее знал; если бы его здесь не было, Баффи попробовала бы присоединиться к матери и сестре.
Правда, она сомневалась, сможет ли убить себя, при всем желании. Баффи получила порцию облучения наравне с Дон. Она замечала, как Спайк беспокоится о них по часто отражающемуся в его глазах ужасу, и сознавала, что он не задержится надолго после их ухода. Но она выздоровела. Фактически, Баффи порой чудилось, что теперь она сильней, чем прежде. Истребительница не была уверена, что произойдет, когда закончится пища, но пока радиация вроде бы ее не затрагивала.
– Я Баффи – Ниндзя-Черепашка! – поддразнивала она иногда Спайка, уперев руки в бока, и принимая супергеройские позы.
– Ты – Ниндзя-Красотка, вот ты кто, – отвечал он, привлекая её для поцелуя. В тех редких случаях, когда она позволяла себе об этом задуматься, Баффи задавалась вопросом: кем бы она стала без него? Что бы она делала со всей болью, гневом и страданием, не имею рядом никого, чтобы их утишить? Тогда вариант Ниндзя-Черепашки переставал казаться таким забавным.

Что ж, они продолжали путь, останавливаясь там и сям, обнаружив хорошее местечко и задерживаясь там, пока оно не прекращало быть хорошим. Мир менялся, и было похоже, что вскоре им уже не придется переживать о дневных переходах – хотя вряд ли это следовало считать приятным известием. Солнце почти исчезло, а ночью они не видели звезд. Это выглядело так, будто сами небеса отвернулись от них.
Однако сейчас вещи были хорошими; настолько хорошими, насколько возможно, по крайней мере. У них был дом с генератором и резервуаром пропана, и еще была пища, припрятанная в кладовой. Возможно, здесь им стоило бы и остаться, пока все не закончится. Спайка учил ее игре в покер, и Баффи тоже быстро сделалась настоящим мастером, выигрывая у него тысячи бесполезных долларов, блефуя, как никто другой.
Каждый вечер в определенное время он ставил компакт-диск в проигрыватель, поднимал ее на ноги, и они медленно кружились несколько песен подряд прежде, чем заняться любовью на диване. Но иногда, в плохие дни, иллюзия рассыпалась. Тот факт, что они просто изображали пародию на семейную жизнь, которая обречена была закончиться трагедией, бил под дых, подкашивая ноги, заставляя отворачиваться от Спайка. Но он всегда возвращал её, мягкими словами и нежными поцелуями.
Он говорил ей правду, только правду, потому что знал – ничему другому она не поверит. Это – реально, говорил он ей. Мы реальны. Мы - здесь и сейчас.