Еще один отрывок из "Ироничных юморесок" Николая Носова.
"Весь запас жизненных наблюдений, вся широта интересов и глубина мыслей поэта отпечатывается в его стихах, как на фотографической пленке, конечно, в той степени, в какой все это у него имеется, что читатель обычно и обнаруживает, читая стихи (от этого никуда не уйдешь, раз уж захотел быть поэтом).
Трудность перечисления поэтических тем привела нас к необходимости разбить стихи на группы по каким-либо общим признакам. Мы все же долго не могли найти принципа, по которому можно было бы классифицировать стихи. Помог в этом деле случай. Однажды мы попали на конференцию, на которой состоялась встреча поэта с читателями. Сначала высказывались читатели, а потом слово взял сам поэт и сказал:
— А сейчас, товарищи, я прочту вам свои последние целинные стихи.
Как только он это сказал, нам стало понятно: конечно же, целинными стихами на языке поэтов называются стихи, написанные о целине, точно так же как стихи о Москве будут называться московскими, об Италии — итальянскими, об уборочной кампании — уборочными, о кукурузе — кукурузными и т. д. Классификация эта очень проста, и каждый может сам разбивать стихи на группы, какие кому понравятся.
Покончив с вопросом о том, что пишут поэты, мы переходим к вопросу, как они пишут. Иными словами, переходим от содержания к форме.
читать дальшеГоворя о форме, необходимо в первую очередь принять к сведению, что поэты — народ очень порывистый и горячий. Они все очень остро переживают и во всем любят хватать, как говорится, через край. Вот, например, какую дерзкую мысль высказывает один поэт:
На небо взглянешь — звезд полночных тыщи.
Что юности в блескучей высоте?
Но яростнее, чем потребность в пище,
Была для нас потребность в красоте.
Если бы поэт остался на денек без пищи, он сразу узнал бы, что яростнее — потребность в пище или потребность в красоте. Из приведенных стихов можно сделать вывод, что изучаемые нами поэты на голодный желудок стихов, конечно, не пишут, а вот на сытый желудок фантазия у них работает гораздо яростнее, чем полагается.
Другой поэт пишет:
Поэма началась в груди,
Грудь разорвать грозя.
Теперь ее — как ни крути —
Не написать нельзя.
Конечно, к такому заявлению никто не отнесется серьезно и не поверит, что у поэта могла разорваться грудь под напором прущих изнутри рифм. Это не что иное, как самая обыкновенная поэтическая фантазия, которая, однако ж, доводит некоторых поэтов до крайне болезненного состояния. Нафантазировавшись сверх меры, такие поэты становятся крайне мнительными и даже суеверными, начинают верить в ведьм, домовых, водяных, леших и прочую чертовщину:
Случалось ли вам собирать грибы
В лесах, где тропинки протоптаны лешим...
Поэтам полагается писать стихи не простым языком, а по возможности поэтическим. Это достигается употреблением красивых слов, а именно: мечта, струенье, упоенье, аромат, восторг, страсть, обаянье, миг, экстаз, зов, клекот, высь, поднебесье.
Большой любовью у поэтов пользуются слова: нега, нежность, нежный, нежная:
Легко ль очутиться бездомным, бесштанным,
Без женщины нежной и даже без родины?
В большом ходу у поэтов слово «девичий»: девичий убор, девичье сердце, девичья улыбка, девичья грудь:
Так девичья грудь не ласкала меня,
Как эта волна голубая:
Она набегала, играя, звеня,
Хмельной наготой полыхая.
Кстати «нагота», «нагая», «обнаженная» — тоже излюбленные слова поэтов. У них и ветвь обнаженная, и березка обнаженная, и небо обнаженное, и луна обнаженная, и тело нагое или обнаженное:
И, обнаженное, атомом каждым,
Волнуясь, впиваясь, жгло,
И пробужденьем, и славой, и жаждой
Тугое тело цвело...
Хочется попутно обратить внимание на эпитет «тугое». Поэт никогда не скажет вам просто «тело», а обязательно прибавит к нему слово «тугое», «упругое», «жаркое», «жадное», «жгучее», «трепетное» или какое-нибудь еще. Все это тоже очень красивые слова, чего нельзя, однако, сказать о слове «морда», в особенности в том случае, когда под мордой поэт подразумевает самое обыкновенное человеческое лицо:
Жарко на мордах и алебардах
Рыжее солнце играло...
Продолжение в комментариях.